Ангуттара-никая AN3.40

[Благословенный сказал]: «Монахи, есть эти три авторитета. Какие три?

• сам себе авторитет,
• мир как чей-либо авторитет,
• Дхамма как чей-либо авторитет.
  (1) И что такое, монахи, сам себе авторитет? Вот, уйдя в лес, к подножью дерева или в пустую хижину, монах рассуждает так: «Я покинул жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной не ради одеяний, еды, жилищ, или же ради становления таким или эдаким, но [с мыслью]: «Я погружён в рождение, старость и смерть; в печаль, стенание, боль, уныние и отчаяние. Я погружён в страдание, одолеваем страданием. Вероятно, [как-нибудь] можно достичь окончания всей этой груды страдания». Будучи тем, кто покинул жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, было бы неподобающе для меня выискивать чувственные удовольствия наподобие тех, что я оставил, или даже те, которые хуже, чем эти». Затем он рассуждает так: «Неослабевающее усердие возникнет во мне. Незамутнённая осознанность будет установлена. Моё тело будет безмятежным, невзволнованным. Мой ум будет сосредоточенным и однонаправленным». Взяв в качестве своего авторитета самого себя, он отбрасывает неблагое и развивает благое. Он отбрасывает то, что достойно порицания, и развивает безукоризненное. Он поддерживает себя в чистоте. Вот что такое «сам себе авторитет». (2) И что такое, монахи, мир как чей-либо авторитет? Вот, уйдя в лес, к подножью дерева или в пустую хижину, монах рассуждает: «Я покинул жизнь домохозяйскую… Вероятно, [как-нибудь] можно достичь окончания всей этой груды страдания». Будучи тем, кто покинул жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, я могу обдумывать чувственные мысли, недоброжелательные мысли, мысли о причинении вреда. Но обитель мира обширна. В обширной обители мира есть жрецы и отшельники, обладающие сверхъестественными силами и божественным глазом, которые знают умы других. Они видят вещи издалека, но их самих не увидеть, даже если они близко. Они знают умы [других] своим собственным умом. Они могут узнать обо мне так: «Посмотри-ка на этого представителя клана. Хоть он благодаря вере и покинул жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, он запятнан плохими, неблагими состояниями». Есть также и божества со сверхъестественными силами и божественным глазом, которые знают умы других. Они видят вещи издалека, но их самих не увидеть, даже если они близко. Они тоже знают умы [других] своим собственным умом. Они тоже могут узнать обо мне так: «Посмотри-ка на этого представителя клана. Хоть он благодаря вере и покинул жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, он запятнан плохими, неблагими состояниями». Затем он рассуждает так: «Неослабевающее усердие возникнет во мне. Незамутнённая осознанность будет установлена. Моё тело будет безмятежным, невзволнованным. Мой ум будет сосредоточенным и однонаправленным». Взяв в качестве своего авторитета мир, он отбрасывает неблагое и развивает благое. Он отбрасывает то, что достойно порицания, и развивает безукоризненное. Он поддерживает себя в чистоте. Вот что такое «мир как чей-либо авторитет». (3) И что такое, монахи, Дхамма как чей-либо авторитет? Вот, уйдя в лес, к подножью дерева или в пустую хижину, монах рассуждает: «Я покинул жизнь домохозяйскую… Вероятно, [как-нибудь] можно достичь окончания всей этой груды страдания». Эта Дхамма превосходно разъяснена Благословенным, видимая здесь и сейчас, не зависящая от времени, приглашающая пойти и увидеть, ведущая к цели, познаваемая мудрыми самостоятельно. У меня есть товарищи-монахи, которые знают и видят. Будучи тем, кто покинул жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной в этой хорошо провозглашённой Дхамме и Винае, было бы неподобающе для меня быть ленивым и беспечным». Затем он рассуждает так: «Неослабевающее усердие возникнет во мне. Незамутнённая осознанность будет установлена. Моё тело будет безмятежным, невзволнованным. Мой ум будет сосредоточенным и однонаправленным». Взяв в качестве своего авторитета Дхамму, он отбрасывает неблагое и развивает благое. Он отбрасывает то, что достойно порицания, и развивает безукоризненное. Он поддерживает себя в чистоте. Вот что такое «Дхамма как чей-либо авторитет». Таковы, монахи, три авторитета». [И далее он добавил]:
  «И для того, кто совершает злодеяния,
  Нет места в мире, что могло б назваться «скрытым».
  И, человек, ты сам внутри ведь знаешь,
  Правда ли это, или же неправда.
  Воистину, почтенный, ты свидетель,
  Благое «я» который отвергает,
  А также «я» порочное скрывает,
  Находится которое в тебе же.
  Глупца такого дэвы, будды знают,
  Что нечестиво поступает в этом мире.
  Поэтому осознанным быть нужно,
  Себя возьми своим авторитетом.
  Он бдительный, он медитирует,
  И мир берёт за свой авторитет он.
  Живёт в согласии он с Дхаммой,
  Авторитетом он её считает.
  К старанию себя склоняя,
  Этот мудрец упадку не подвержен.
  И когда Мару одолеть сумел он,
  Повергнув созидателя кончины,
  Этот борец покончить смог с рождением.
  Этот мудрец, провидец, знаток мира
  В мире ни с чем себя не соотносит».

• сам себе авторитет,
  • мир как чей-либо авторитет,
  • Дхамма как чей-либо авторитет.

(1) И что такое, монахи, сам себе авторитет? Вот, уйдя в лес, к подножью дерева или в пустую хижину, монах рассуждает так: «Я покинул жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной не ради одеяний, еды, жилищ, или же ради становления таким или эдаким, но [с мыслью]: «Я погружён в рождение, старость и смерть; в печаль, стенание, боль, уныние и отчаяние. Я погружён в страдание, одолеваем страданием. Вероятно, [как-нибудь] можно достичь окончания всей этой груды страдания». Будучи тем, кто покинул жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, было бы неподобающе для меня выискивать чувственные удовольствия наподобие тех, что я оставил, или даже те, которые хуже, чем эти».

Затем он рассуждает так: «Неослабевающее усердие возникнет во мне. Незамутнённая осознанность будет установлена. Моё тело будет безмятежным, невзволнованным. Мой ум будет сосредоточенным и однонаправленным». Взяв в качестве своего авторитета самого себя, он отбрасывает неблагое и развивает благое. Он отбрасывает то, что достойно порицания, и развивает безукоризненное. Он поддерживает себя в чистоте. Вот что такое «сам себе авторитет».

(2) И что такое, монахи, мир как чей-либо авторитет? Вот, уйдя в лес, к подножью дерева или в пустую хижину, монах рассуждает: «Я покинул жизнь домохозяйскую… Вероятно, [как-нибудь] можно достичь окончания всей этой груды страдания». Будучи тем, кто покинул жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, я могу обдумывать чувственные мысли, недоброжелательные мысли, мысли о причинении вреда. Но обитель мира обширна. В обширной обители мира есть жрецы и отшельники, обладающие сверхъестественными силами и божественным глазом, которые знают умы других. Они видят вещи издалека, но их самих не увидеть, даже если они близко. Они знают умы [других] своим собственным умом. Они могут узнать обо мне так: «Посмотри-ка на этого представителя клана. Хоть он благодаря вере и покинул жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, он запятнан плохими, неблагими состояниями». Есть также и божества со сверхъестественными силами и божественным глазом, которые знают умы других. Они видят вещи издалека, но их самих не увидеть, даже если они близко. Они тоже знают умы [других] своим собственным умом. Они тоже могут узнать обо мне так: «Посмотри-ка на этого представителя клана. Хоть он благодаря вере и покинул жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, он запятнан плохими, неблагими состояниями».

Затем он рассуждает так: «Неослабевающее усердие возникнет во мне. Незамутнённая осознанность будет установлена. Моё тело будет безмятежным, невзволнованным. Мой ум будет сосредоточенным и однонаправленным». Взяв в качестве своего авторитета мир, он отбрасывает неблагое и развивает благое. Он отбрасывает то, что достойно порицания, и развивает безукоризненное. Он поддерживает себя в чистоте. Вот что такое «мир как чей-либо авторитет».

(3) И что такое, монахи, Дхамма как чей-либо авторитет? Вот, уйдя в лес, к подножью дерева или в пустую хижину, монах рассуждает: «Я покинул жизнь домохозяйскую… Вероятно, [как-нибудь] можно достичь окончания всей этой груды страдания». Эта Дхамма превосходно разъяснена Благословенным, видимая здесь и сейчас, не зависящая от времени, приглашающая пойти и увидеть, ведущая к цели, познаваемая мудрыми самостоятельно. У меня есть товарищи-монахи, которые знают и видят. Будучи тем, кто покинул жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной в этой хорошо провозглашённой Дхамме и Винае, было бы неподобающе для меня быть ленивым и беспечным».

Затем он рассуждает так: «Неослабевающее усердие возникнет во мне. Незамутнённая осознанность будет установлена. Моё тело будет безмятежным, невзволнованным. Мой ум будет сосредоточенным и однонаправленным». Взяв в качестве своего авторитета Дхамму, он отбрасывает неблагое и развивает благое. Он отбрасывает то, что достойно порицания, и развивает безукоризненное. Он поддерживает себя в чистоте. Вот что такое «Дхамма как чей-либо авторитет».

Таковы, монахи, три авторитета». [И далее он добавил]:

«И для того, кто совершает злодеяния,
Нет места в мире, что могло б назваться «скрытым».
И, человек, ты сам внутри ведь знаешь,
Правда ли это, или же неправда.

Воистину, почтенный, ты свидетель,
Благое «я» который отвергает,
А также «я» порочное скрывает,
Находится которое в тебе же.

Глупца такого дэвы, будды знают,
Что нечестиво поступает в этом мире.
Поэтому осознанным быть нужно,
Себя возьми своим авторитетом.

Он бдительный, он медитирует,
И мир берёт за свой авторитет он.
Живёт в согласии он с Дхаммой,
Авторитетом он её считает.
К старанию себя склоняя,
Этот мудрец упадку не подвержен.

И когда Мару одолеть сумел он,
Повергнув созидателя кончины,
Этот борец покончить смог с рождением.
Этот мудрец, провидец, знаток мира
В мире ни с чем себя не соотносит».