Ангуттара-никая AN3.69

[Благословенный сказал]: «Монахи, есть эти три неблагих корня. Какие три?

• неблагой корень жажды,
• неблагой корень злобы,
• неблагой корень заблуждения.
  (1) Любая жажда, которая имеет место, монахи, является неблагой. Любой [поступок], который совершает жаждущий человек телом, речью, и умом, также является неблагим. Когда жаждущий человек, одолеваемый жаждой, с умом, охваченным ей, с помощью лживого предлога причиняет другому страдания – убийством, заключением в тюрьму, конфискацией, осуждением или изгнанием – [думая]: «Я обладаю могуществом, я хочу власти» – то это также является неблагим. Вот каким образом многочисленные плохие, неблагие качества порождаются в нём из жажды, [они] созданы жаждой, возникли из жажды, обусловлены жаждой. (2) Любая злоба, которая имеет место, монахи, является неблагой. Любой [поступок], который совершает полный злобы человек телом, речью, и умом, также является неблагим. Когда полный злобы человек, одолеваемый злобой, с умом, охваченным ей, с помощью лживого предлога причиняет другому страдания – убийством, заключением в тюрьму, конфискацией, осуждением или изгнанием – [думая]: «Я обладаю могуществом, я хочу власти» – то это также является неблагим. Вот каким образом многочисленные плохие, неблагие качества порождаются в нём из злобы, [они] созданы злобой, возникли из злобы, обусловлены злобой. (3) Любое заблуждение, которое имеет место, монахи, является неблагим. Любой [поступок], который совершает заблуждающийся человек телом, речью, и умом, также является неблагим. Когда заблуждающийся человек, одолеваемый заблуждением, с умом, охваченным им, с помощью лживого предлога причиняет другому страдания – убийством, заключением в тюрьму, конфискацией, осуждением или изгнанием – [думая]: «Я обладаю могуществом, я хочу власти» – то это также является неблагим. Вот каким образом многочисленные плохие, неблагие качества порождаются в нём из заблуждения, [они] созданы заблуждением, возникли из заблуждения, обусловлены заблуждением. Такой человек, монахи, зовётся тем, кто говорит в ненадлежащее время, говорит лживо, говорит бесполезное, говорит не-Дхамму, говорит не-Винаю. И почему этот человек зовётся тем, кто говорит в ненадлежащее время… не-Винаю? Этот человек с помощью лживого предлога причиняет другому страдания – убийством, заключением в тюрьму, конфискацией, осуждением или изгнанием – [думая]: «Я обладаю могуществом, я хочу власти». Поэтому, когда ему говорят о том, что соответствует действительности, он презирает [того, кто порицает его]. Он не признаёт [своих недостатков]. Когда ему говорят о том, что не соответствует действительности, он не предпринимает усилий, чтобы раскрыть то, о чём было сказано ему: «По такой-то и такой-то причине это является неправдой. По такой-то и такой-то причине это не соответствует действительности». Поэтому такой человек зовётся тем, кто говорит в ненадлежащее время… не-Винаю. Такой человек, одолеваемый плохими, неблагими качествами, рождёнными из жажды… злобы… заблуждения, с умом, охваченным ими, пребывает в страдании в этой самой жизни – с беспокойством, мучениями и взбудораженностью, а после распада тела, после смерти, можно ожидать в отношении него плохого удела. Представьте, как если бы дерево было сдавлено и опутано тремя ползучими растениями малувы. Оно бы повстречало беду, несчастье, беду и несчастье. Точно также, такой человек, одолеваемый плохими, неблагими качествами, рождёнными из жажды… рождёнными из злобы… рождёнными из заблуждения, с умом, охваченным ими, пребывает в страдании в этой самой жизни – с беспокойством, мучениями и взбудораженностью, а после распада тела, после смерти, можно ожидать в отношении него плохого удела. Таковы три неблагих корня. Монахи, есть эти три благих корня. Какие три?
• благой корень не-жажды,
• благой корень не-злобы,
• благой корень не-заблуждения.
  Любая не-жажда, которая имеет место, монахи, является благой. Любой [поступок], который совершает не имеющий жажды человек телом, речью, и умом, также является благим. Когда человек не имеет жажды, не одолеваем жаждой, [пребывает] с умом, не охваченным ей, [и] не причиняет другому страдания с помощью лживого предлога – убийством, заключением в тюрьму, конфискацией, осуждением или изгнанием – [думая]: «Я обладаю могуществом, я хочу власти» – то это также является благим. Вот каким образом многочисленные благие качества порождаются в нём из не-жажды, [они] созданы не-жаждой, возникли из не-жажды, обусловлены не-жаждой. Любая не-злоба… любое не-заблуждение, которое имеет место, является благим… многочисленные благие качества порождаются в нём из не-заблуждения, [они] созданы не-заблуждением, возникли из не-заблуждения, обусловлены не-заблуждением. Такой человек, монахи, зовётся тем, кто говорит в надлежащее время, говорит в соответствии с действительностью, говорит полезное, говорит Дхамму, говорит Винаю. И почему этот человек зовётся тем, кто говорит в надлежащее время… Винаю? Этот человек не причиняет другому страдания с помощью лживого предлога – убийством, заключением в тюрьму, конфискацией, осуждением или изгнанием – [думая]: «Я обладаю могуществом, я хочу власти». Поэтому, когда ему говорят о том, что соответствует действительности, он признаёт [свои недостатки]. Он не презирает [того, кто порицает его]. Когда ему говорят о том, что не соответствует действительности, он предпринимает усилия, чтобы раскрыть то, о чём было сказано ему: «По такой-то и такой-то причине это является неправдой. По такой-то и такой-то причине это не соответствует действительности». Поэтому такой человек зовётся тем, кто говорит в надлежащее время… Винаю. Такой человек отбросил плохие, неблагие качества, рождённые из жажды… злобы… заблуждения, срезал их под корень, сделал подобными обрубку пальмы, уничтожил так, что они более не смогут возникнуть в будущем. Он пребывает счастливым в этой самой жизни, без беспокойства, мучений или взбудораженности, и в этой самой жизни он достигает ниббаны. Представьте, как если бы дерево было сдавлено и опутано тремя ползучими растениями малувы. И мимо проходил бы человек с лопатой и ведром. Он бы срубил ползучие растения под корень, выкопал бы их, вытащил бы корни, [включая] даже небольшие корешки и корневые нити. Он бы разрезал ползучие растения на части, расколол бы [эти] части на куски и превратил бы в щепки. Затем он бы высушил эти щепки на ветру и солнце, сжёг бы их в костре и собрал бы золу. Сделав так, он бы развеял золу по ветру или же бросил бы её в поток быстрой реки. Таким образом, эти ползучие растения малувы были бы срублены под корень, сделаны подобными обрубку пальмы, уничтожены так, что более не смогут возникнуть в будущем. Точно также, монахи, такой человек отбросил плохие, неблагие качества, рождённые из жажды… злобы… заблуждения, срезал их под корень, сделал подобными обрубку пальмы, уничтожил так, что они более не смогут возникнуть в будущем. Он пребывает счастливым в этой самой жизни, без беспокойства, мучений или взбудораженности, и в этой самой жизни он достигает ниббаны. Таковы три благих корня».

• неблагой корень жажды,
  • неблагой корень злобы,
  • неблагой корень заблуждения.

(1) Любая жажда, которая имеет место, монахи, является неблагой. Любой [поступок], который совершает жаждущий человек телом, речью, и умом, также является неблагим. Когда жаждущий человек, одолеваемый жаждой, с умом, охваченным ей, с помощью лживого предлога причиняет другому страдания – убийством, заключением в тюрьму, конфискацией, осуждением или изгнанием – [думая]: «Я обладаю могуществом, я хочу власти» – то это также является неблагим. Вот каким образом многочисленные плохие, неблагие качества порождаются в нём из жажды, [они] созданы жаждой, возникли из жажды, обусловлены жаждой.

(2) Любая злоба, которая имеет место, монахи, является неблагой. Любой [поступок], который совершает полный злобы человек телом, речью, и умом, также является неблагим. Когда полный злобы человек, одолеваемый злобой, с умом, охваченным ей, с помощью лживого предлога причиняет другому страдания – убийством, заключением в тюрьму, конфискацией, осуждением или изгнанием – [думая]: «Я обладаю могуществом, я хочу власти» – то это также является неблагим. Вот каким образом многочисленные плохие, неблагие качества порождаются в нём из злобы, [они] созданы злобой, возникли из злобы, обусловлены злобой.

(3) Любое заблуждение, которое имеет место, монахи, является неблагим. Любой [поступок], который совершает заблуждающийся человек телом, речью, и умом, также является неблагим. Когда заблуждающийся человек, одолеваемый заблуждением, с умом, охваченным им, с помощью лживого предлога причиняет другому страдания – убийством, заключением в тюрьму, конфискацией, осуждением или изгнанием – [думая]: «Я обладаю могуществом, я хочу власти» – то это также является неблагим. Вот каким образом многочисленные плохие, неблагие качества порождаются в нём из заблуждения, [они] созданы заблуждением, возникли из заблуждения, обусловлены заблуждением.

Такой человек, монахи, зовётся тем, кто говорит в ненадлежащее время, говорит лживо, говорит бесполезное, говорит не-Дхамму, говорит не-Винаю. И почему этот человек зовётся тем, кто говорит в ненадлежащее время… не-Винаю? Этот человек с помощью лживого предлога причиняет другому страдания – убийством, заключением в тюрьму, конфискацией, осуждением или изгнанием – [думая]: «Я обладаю могуществом, я хочу власти». Поэтому, когда ему говорят о том, что соответствует действительности, он презирает [того, кто порицает его]. Он не признаёт [своих недостатков]. Когда ему говорят о том, что не соответствует действительности, он не предпринимает усилий, чтобы раскрыть то, о чём было сказано ему: «По такой-то и такой-то причине это является неправдой. По такой-то и такой-то причине это не соответствует действительности». Поэтому такой человек зовётся тем, кто говорит в ненадлежащее время… не-Винаю.

Такой человек, одолеваемый плохими, неблагими качествами, рождёнными из жажды… злобы… заблуждения, с умом, охваченным ими, пребывает в страдании в этой самой жизни – с беспокойством, мучениями и взбудораженностью, а после распада тела, после смерти, можно ожидать в отношении него плохого удела.

Представьте, как если бы дерево было сдавлено и опутано тремя ползучими растениями малувы. Оно бы повстречало беду, несчастье, беду и несчастье. Точно также, такой человек, одолеваемый плохими, неблагими качествами, рождёнными из жажды… рождёнными из злобы… рождёнными из заблуждения, с умом, охваченным ими, пребывает в страдании в этой самой жизни – с беспокойством, мучениями и взбудораженностью, а после распада тела, после смерти, можно ожидать в отношении него плохого удела. Таковы три неблагих корня.

Монахи, есть эти три благих корня. Какие три?

• благой корень не-жажды,
  • благой корень не-злобы,
  • благой корень не-заблуждения.

Любая не-жажда, которая имеет место, монахи, является благой. Любой [поступок], который совершает не имеющий жажды человек телом, речью, и умом, также является благим. Когда человек не имеет жажды, не одолеваем жаждой, [пребывает] с умом, не охваченным ей, [и] не причиняет другому страдания с помощью лживого предлога – убийством, заключением в тюрьму, конфискацией, осуждением или изгнанием – [думая]: «Я обладаю могуществом, я хочу власти» – то это также является благим. Вот каким образом многочисленные благие качества порождаются в нём из не-жажды, [они] созданы не-жаждой, возникли из не-жажды, обусловлены не-жаждой.

Любая не-злоба… любое не-заблуждение, которое имеет место, является благим… многочисленные благие качества порождаются в нём из не-заблуждения, [они] созданы не-заблуждением, возникли из не-заблуждения, обусловлены не-заблуждением.

Такой человек, монахи, зовётся тем, кто говорит в надлежащее время, говорит в соответствии с действительностью, говорит полезное, говорит Дхамму, говорит Винаю. И почему этот человек зовётся тем, кто говорит в надлежащее время… Винаю? Этот человек не причиняет другому страдания с помощью лживого предлога – убийством, заключением в тюрьму, конфискацией, осуждением или изгнанием – [думая]: «Я обладаю могуществом, я хочу власти». Поэтому, когда ему говорят о том, что соответствует действительности, он признаёт [свои недостатки]. Он не презирает [того, кто порицает его]. Когда ему говорят о том, что не соответствует действительности, он предпринимает усилия, чтобы раскрыть то, о чём было сказано ему: «По такой-то и такой-то причине это является неправдой. По такой-то и такой-то причине это не соответствует действительности». Поэтому такой человек зовётся тем, кто говорит в надлежащее время… Винаю.

Такой человек отбросил плохие, неблагие качества, рождённые из жажды… злобы… заблуждения, срезал их под корень, сделал подобными обрубку пальмы, уничтожил так, что они более не смогут возникнуть в будущем. Он пребывает счастливым в этой самой жизни, без беспокойства, мучений или взбудораженности, и в этой самой жизни он достигает ниббаны.

Представьте, как если бы дерево было сдавлено и опутано тремя ползучими растениями малувы. И мимо проходил бы человек с лопатой и ведром. Он бы срубил ползучие растения под корень, выкопал бы их, вытащил бы корни, [включая] даже небольшие корешки и корневые нити. Он бы разрезал ползучие растения на части, расколол бы [эти] части на куски и превратил бы в щепки. Затем он бы высушил эти щепки на ветру и солнце, сжёг бы их в костре и собрал бы золу. Сделав так, он бы развеял золу по ветру или же бросил бы её в поток быстрой реки. Таким образом, эти ползучие растения малувы были бы срублены под корень, сделаны подобными обрубку пальмы, уничтожены так, что более не смогут возникнуть в будущем.

Точно также, монахи, такой человек отбросил плохие, неблагие качества, рождённые из жажды… злобы… заблуждения, срезал их под корень, сделал подобными обрубку пальмы, уничтожил так, что они более не смогут возникнуть в будущем. Он пребывает счастливым в этой самой жизни, без беспокойства, мучений или взбудораженности, и в этой самой жизни он достигает ниббаны. Таковы три благих корня».