Мадджима-никая MN50

Так я слышал. Однажды достопочтенный Махамоггаллана проживал в стране Бхаггов, в Сунсумарагире, в роще Бхесакалы, в Оленьем парке. И в то время достопочтенный Махамоггаллана ходил [медитируя] вперёд и назад на открытой местности. И тогда Злой Мара вошёл в живот достопочтенного Махамоггалланы, а затем вошёл в его кишки[1]. Достопочтенный Махамоггаллана подумал: «Почему такая тяжесть в моём животе? Как будто я наелся бобов». И тогда он оставил ходьбу и пошёл в своё жилище, где сел на подготовленное сиденье. Когда он сел, он направил к себе пристальное внимание и увидел, что Злой Мара вошёл в его живот, вошёл в его кишки. Когда он увидел это, он сказал:
– Выходи, Злой! Выходи, Злой! Не изводи Татхагату, не изводи ученика Татхагаты, или это приведёт к вреду для тебя и твоему страданию на долгое время.

И тогда Злой Мара подумал: «Этот отшельник не знает меня, он не видит меня, когда говорит так. Даже его учитель не узнал бы меня так быстро, так разве может этот ученик узнать меня?»

И тогда достопочтенный Махамоггаллана сказал:
– И даже так я знаю тебя, Злой. Не думай: «Он не знает меня». Ты – Мара, Злой. Ты думал так, Злой: «Этот отшельник не знает меня, он не видит меня, когда говорит так. Даже его учитель не узнал бы меня так быстро, так разве может этот ученик узнать меня?»

И тогда Злой Мара подумал: «Этот отшельник узнал меня, он увидел меня, когда сказал так. И тогда он вышел изо рта достопочтенного Махамоггалланы и встал напротив дверного засова. Достопочтенный Махамоггаллана увидел его, стоящего там, и сказал:
– Я вижу тебя и там, Злой. Не думай: «Он не видит меня». Ты стоишь напротив дверного засова, Злой.

Как-то раз, Злой, и я был Марой по имени Дуси, и у меня была сестра по имени Кали. Ты был её сыном, ты был моим племянником. И в то время Благословенный [Будда] Какусандха, совершенный и полностью просветлённый, появился в мире. У Благословенного Какусандхи, совершенного и полностью просветлённого, была пара главных учеников по имени Видхура и Саньджива. Из всех учеников Благословенного Какусандхи, совершенного и полностью просветлённого, не было никого, кто мог бы сравниться с достопочтенным Видхурой в плане обучения Дхамме. Вот почему достопочтенного Видхуру стали звать Видхурой[2]. Но достопочтенный Саньджива, уйдя в лес, или к подножью дерева, или в пустую хижину, без проблем входил в прекращение восприятия и чувствования[3].

И как-то раз, Злой, достопочтенный Саньджива уселся у подножья некоего дерева и вошёл в прекращение восприятия и чувствования. Некие пастухи, чабаны, пахари, путешественники увидели, что достопочтенный Саньджива сидит у подножья дерева, войдя в прекращение восприятия и чувствования, и подумали: «Как удивительно, господа! Как поразительно, господа! Этот отшельник умер во время сидения. Давайте кремируем его». И тогда пастухи, чабаны, пахари, путешественники собрали траву, древесину, коровий навоз, сложили всё это в кучу возле тела достопочтенного Саньдживы, подожгли и ушли каждый своей дорогой.

И затем, Злой, когда ночь подошла к концу, достопочтенный Саньджива вышел из [этого медитативного] достижения. Он отряхнул своё одеяние, и затем, утром одевшись, взял чашу и внешнее одеяние и отправился в деревню за подаяниями[4]. Пастухи, чабаны, пахари, путешественники увидели, что достопочтенный Саньджива ходит, собирая подаяния, и подумали: «Как удивительно, господа! Как поразительно, господа! Этот отшельник, который умер во время сидения, вернулся к жизни!» Вот почему достопочтенного Саньдживу стали звать Саньдживой[5].

И тогда, Злой, Мара Дуси подумал: «Вот они, эти нравственные монахи с благим характером, но я не знаю их прихода и ухода. Что, если я завладею [умами] брахманов-домохозяев, сказав им: «Ну же, побраните, оскорбите, поругайте, изведите нравственных монахов с благим характером. И тогда, быть может, когда вы побраните, оскорбите, поругаете, изведёте их, какие-либо колебания произойдут в их умах, и тогда, быть может, у Мары Дуси появится возможность»[6].

И тогда, Злой, Мара Дуси овладел [умами] брахманов-домохозяев, сказав им: «Ну же, побраните… у Мары Дуси появится возможность». И когда Мара Дуси овладел умами брахманов-домохозяев, и они побранили, оскорбили, поругали, извели нравственных монахов с благим характером так: «Эти бритоголовые отшельники, эти смуглые слуги, отпрыски ступней Родственника[7] заявляют: «Мы медитирующие! Мы медитирующие!» – и, безвольные, с опущенными плечами и поникшей головой, они медитируют, перемедитируют, премедитируют, недомедитируют[8]. Точно сова на ветке, поджидающая мышь, медитирует, перемедитирует, премедитирует, недомедитирует; или точно шакал на берегу реки, поджидающий рыбу, медитирует… недомедитирует; или точно кошка, поджидающая мышь в переулке или у водостока или у мусорной корзины медитирует… недомедитирует; или точно ненагруженный осёл, стоя на привязи у притолоки двери или мусорного ящика или водостока, медитирует… недомедитирует, – точно также и эти бритоголовые отшельники, эти смуглые слуги, отпрыски ступней Родственника заявляют: «Мы медитирующие! Мы медитирующие!» – и, безвольные, с опущенными плечами и поникшей головой, они медитируют, перемедитируют, премедитируют, недомедитируют».

И по тому случаю, Злой, большинство тех людей, когда они умерли, возникли с распадом тела, после смерти, в состоянии лишений, в несчастливом уделе, в погибели, даже в аду[9].

И тогда Благословенный Какусандха, совершенный и полностью просветлённый, обратился к монахам так: «Монахи, Мара Дуси завладел [умами] брахманов-домохозяев, сказав им: «Ну же, побраните, оскорбите, поругайте, изведите нравственных монахов с благим характером. И тогда, быть может, когда вы побраните, оскорбите, поругаете, изведёте их, какие-либо колебания произойдут в их умах, и тогда, быть может, у Мары Дуси появится возможность». Ну же, монахи, пребывайте, наполняя первую сторону света умом, наделённым доброжелательностью, равно как и вторую, равно как и третью, равно как и четвёртую. Вверх, вниз, вокруг и всюду, и ко всем, как к самому себе, – пребывайте, охватывая и наполняя весь мир умом, наделённым доброжелательностью, – обильным, возвышенным, безмерным, не имеющим враждебности и недоброжелательности. Пребывайте, наполняя первую сторону света умом, наделённым состраданием... умом, наделённым сорадованием... умом, наделённым невозмутимостью, равно как и вторую, равно как и третью, равно как и четвёртую. Вверх, вниз, вокруг и всюду, как к самому себе, – пребывайте, охватывая и наполняя весь мир умом, наделённым невозмутимостью, – обильным, возвышенным, безмерным, не имеющим враждебности и недоброжелательности»[10].

И тогда, Злой, когда Благословенный Какусандха, совершенный и полностью просветлённый, наставил таким образом тех монахов, они, уйдя в лес, или к подножью дерева, или в пустую хижину, пребывали, наполняя первую сторону света умом… не имеющим враждебности и недоброжелательности.

И тогда, Злой, Мара Дуси подумал так: «Хоть я и делаю так, как делаю, я всё равно не знаю прихода и ухода этих нравственных монахов с благим характером. Что, если я завладею [умами] брахманов-домохозяев, сказав им: «Ну же, восхваляйте, чтите, уважайте, почитайте нравственных монахов с благим характером. И тогда, быть может, когда вы повосхваляете, почтите, поуважаете, попочитаете их, какие-либо колебания произойдут в их умах, и тогда, быть может, у Мары Дуси появится возможность»[11].

И тогда, Злой, когда Мара Дуси овладел [умами] брахманов-домохозяев, они восхваляли, чтили, уважали, почитали нравственных монахов с благим характером. И по тому случаю, Злой, большинство тех людей, когда они умерли, возникли с распадом тела, после смерти, в счастливом уделе, даже в небесном мире.

И тогда, Злой, Благословенный Какусандха, совершенный и полностью просветлённый, обратился к монахам так: «Монахи, Мара Дуси завладел [умами] брахманов-домохозяев, сказав им: «Ну же, восхваляйте, чтите… у Мары Дуси появится возможность». Ну же, монахи, пребывайте в созерцании отвратительности тела, воспринимая отвратительность пищи, воспринимая утрату очарованности всем миром, созерцая непостоянство во всех формациях»[12].

И тогда, Злой, когда Благословенный Какусандха, совершенный и полностью просветлённый, наставил таким образом тех монахов, они, уйдя в лес, или к подножью дерева, или в пустую хижину, пребывали в созерцании отвратительности… непостоянства во всех формациях.

И тогда, утром, Благословенный Какусандха, совершенный и полностью просветлённый, оделся, взял чашу и внешнее одеяние и отправился в деревню за подаяниями вместе со своим прислужником, достопочтенным Видхурой. И тогда Мара Дуси завладел [умом] некоего мальчика и, подобрав камень, ударил достопочтенного Видхуру им по голове, разбив ему голову. Со струящейся по голове кровью достопочтенный Видхура шёл следом за Благословенным Какусандхой, совершенным и полностью просветлённым. И тогда Благословенный Какусандха, совершенный и полностью просветлённый, повернулся и посмотрел на него слоновьим взором: «Этот Мара Дуси не знает границ». И как только он посмотрел так, Злой, Мара Дуси ниспал с того места и возник в Великом аду[13].

Злой, у Великого ада есть три названия: «Шесть сфер контакта», «Ад прокалывания кольями», «Ад, переживаемый для себя». И тогда, Злой, стражи ада подошли ко мне и сказали: «Почтенный, когда [один] кол столкнётся с [другим] колом в твоём сердце, то тогда ты узнаешь: «Я жарюсь в аду уже тысячу лет». И много лет, Злой, много веков, много тысячелетий я жарился в Великом аду. Десять тысячелетий я жарился в дополнительном аду, переживая чувство, что зовётся возникающим из-за созревания [каммы]. Злой, моё тело имело такую же форму, как и человеческое, но моя голова имела форму головы рыбы. [И далее он добавил]:

И с чем бы ад этот сравнить,
Где Дуси жарился, когда напал
Он на монаха на Видхуру,
И на брахмана Какусандху?

Колья из стали, сотня коих,
И каждый кол тебя пронзит –
Вот можно с чем сравнить тот ад,
Где Дуси жарился, когда напал
Он на монаха на Видхуру
И на брахмана Какусандху.

Страдать ты будешь много, Тёмный,
Если напал ты на такого, –
Благословенного ученика,
Который знает этот факт.

И в середине океана
Почти что вечные дворцы есть.
Сапфиром, пламенем лучатся,
С полупрозрачным отраженьем.
Там радужные нимфы моря
Танцуют ритмом своим сложным.

Страдать ты будешь много, Тёмный,
Если напал ты на такого, –
Благословенного ученика,
Который знает этот факт.

Ведь я есть тот, кто восхвалён был
Самим Благословенным лично,
Когда сотряс я дом Мигары,
Носком ступни я перед Сангхой[14].

Страдать ты будешь много, Тёмный,
Если напал ты на такого, –
Благословенного ученика,
Который знает этот факт.

Ведь я владею очень прочно
Сверхчеловеческою силой,
Сотряс дворец я Веджаянты
Носком ступни, для блага дэвов[15].

Страдать ты будешь много, Тёмный,
Если напал ты на такого, –
Благословенного ученика,
Который знает этот факт.

Я тот, кто в том дворце небесном
Вопросом Сакку озадачил:
«Так в чём же, друг,
Уничтожение страсти?»
И Сакка отвечал правдиво
На тот вопрос, что смог задать я.

Страдать ты будешь много, Тёмный,
Если напал ты на такого, –
Благословенного ученика,
Который знает этот факт.

Я даже думал, как задать
Самому Брахме сей вопрос
В божественном Судхаммы зале[16]:
«Так есть ли, друг, ещё в тебе
Воззрение ложное, что принял?
Скажи, ты видишь ли сияние,
Что Брахмы мир весь превосходит?»
И Брахма мне на то ответил
Правдиво, как и по порядку:
«Почтенный, нет во мне уж боле
Воззрения ложного, что принял.
Воистину, сиянье вижу,
Что Брахмы мир весь превосходит.
И на сегодня как могу я
Считать, что вечен, постоянен?»

Страдать ты будешь много, Тёмный,
Если напал ты на такого, –
Благословенного ученика,
Который знает этот факт.

Я тот, кто по освобождении
Вершины Неру смог коснуться,
Был в роще я Пуббавидехов,
И где бы люди ни бывали[17].

Страдать ты будешь много, Тёмный,
Если напал ты на такого, –
Благословенного ученика,
Который знает этот факт.

И в мире не было огня такого,
Который думал бы: «Сожгу глупца»,
Но сам глупец в огонь ступает,
Себя поступком поджигая.

Так и с тобой же будет, Мара:
Коль нападаешь ты на Будду,
То ты – дурак, с огнём играешь,
Себя лишь им же поджигаешь.

Коль нападаешь ты на Будду,
Заслуг плохих ты много копишь,
Или же, Злой, ты полагаешь,
Что зло твоё не плодоносит?

Так поступая, зло ты копишь,
И длиться будет оно долго,
О ты, кончины созидатель!
И Будды сторонись ты, Мара,
Проделок не твори монахам!

– Вот осадил монах как Мару
В той самой роще Бхесакалы,
И там же дух этот угрюмый
Исчез на том же самом месте.