Саньютта-никая SN1.25
SN1.25 ""
[В
Саваттхи. Стоя рядом, тот дэва произнёс эту строфу в присутствии Благословенного]:
«Если монах – арахант,
Совершенный и без омрачений,
Кто носит последнее тело,
То может сказать: «Говорю я»?
Сказал бы: «Они говорят мне»?[1]
-
[1] Комментарий поясняет, что божество, проживавшее в лесу, услышало, что монахи говорят: "Я иду", "Я говорю" и т.д. Так как оно считало их арахантами, то, услышав эти фразы, оно усомнилось в этом, полагая, что те всё ещё не освободились от самомнения.
[Благословенный]:
«Если монах – арахант,
Совершенный и без омрачений,
Кто носит последнее тело –
Он может сказать: «Говорю я»,
И может – «Они говорят мне».
Умелый и знающий мира
Умения выражаться,
Использует он эти фразы
Как просто лишь выражения»[2].
-
[2] Комментарий: "Хотя арахант отбросил беседы, которые подразумевают веру в "я", всё же, они не нарушают привычного хода разговора, говоря [допустим], так: "Совокупности едят, совокупности сидят, это чаша совокупностей, это одеяние совокупностей" – поскольку их никто не понял бы".
[Дэва]:
«Если монах – арахант,
Совершенный и без омрачений,
Кто носит последнее тело,
То именно из самомнения
Он может сказать: «Говорю я»,
И может – «Они говорят мне»[3].
-
[3] Комментарий поясняет, что божество подумало, что, должно быть, у них не было воззрения о "я" , но всё равно они говорили так из-за самомнения. Прим. переводчика (SV): Воззрение о "я" устраняется на уровне вступления в поток, а самомнение – только на уровне араханта.
[Благословенный]:
«Кто без самомнения, тот и без узлов.
Узлы все его износились.
И хоть измышлённое он одолел,
Он может сказать: «Говорю я»,
И может – «Они говорят мне».
Умелый и знающий мира
Умения выражаться,
Использует он эти фразы
Как просто лишь выражения».
