Саньютта-никая SN7.9
SN7.9 ""
Однажды Благословенный пребывал в стране Косал на берегу реки Сундарики. И в то время брахман Сундарика Бхарадваджа совершал подношение огню, делал огненное жертвование на берегу реки Сундарики. И затем брахман Сундарика Бхарадваджа, совершив подношению огню, сделав огненное жертвование, поднялся со своего сиденья и посмотрел во все четыре стороны, раздумывая: «Кто бы мог съесть эти жертвенные остатки?»[1]
-
[1] Комментарий перефразирует: "Часть этого молочного риса, что была поставлена в огонь, уже съедена Маха Брахмой. Если этот остаток отдать брахману, тому, кто рождён изо рта Брахмы, то мой сын и отец порадуются, а я очищу путь к миру Брахмы". Согласно Упанишадам, только брахман может съесть эту пищу, но не кхаттий или весса. Это объясняет почему (ниже по тексту) брахман был озадачен вопросом о сословии, к которому принадлежал Будда.
Брахман Сундарика Бхарадваджа увидел Благословенного, сидящего у подножья дерева с покрытой головой. Увидев его, он взял жертвенные остатки в левую руку и котелок с водой в правую и отправился к Благословенному. Когда Благословенный услышал звук шагов брахмана, он убрал с головы облачение. И тогда брахман Сундарика Бхарадваджа, думая: «Этот достопочтенный – бритый отшельник. Этот достопочтенный – бритоголовый», уже было собрался повернуть назад, но затем мысль пришла к нему: «Бывают и некоторые брахманы с обритой головой. Что если я подойду и поинтересуюсь насчёт его происхождения».
И тогда брахман Сундарика Бхарадваджа подошёл к Благословенному и сказал ему: «[Из какого сословия] происходит достопочтенный?» [Благословенный ответил]:
«Не о рождении спрашивай, спроси о поведении:
Огонь горит – не важно, из какого дерева [костёр].
Решительный мудрец, даже из низкого сословия,
Породистому жеребцу подобен, что укрощён чувством стыда.
Вот кого жертвователь должен умолять:
Прирученного истиной и в этом совершенного,
Того, достиг кто окончания знания,
Того, кто целиком осуществил святую жизнь.
И в этом случае уместным будет подношение
Достойному даров».
[Брахман Сундарика]:
«Свершённое мной жертвование чудно получилось,
Раз мастера великого в познаниях я узрел.
Ведь никогда не видел я тебе подобных прежде
Другие ели то, что оставалось с подношения».
Пусть Мастер Готама ест. Достойный является брахманом».
[Благословенный]:
«Коль над едой строфы пропеты –
Есть эту пищу мне не подобает.
Это брахман в норму не входит,
Что соблюдают [святые] провидцы.
Кто просветлён, тот отвергнет ту пищу,
Строфы над коей были пропеты.
Раз таковая есть норма, брахман,
Их поведения принцип таков.
Напитком и пищей другой обслужи
Провидца всецело во всём совершенного,
Чьи загрязнения и сожаление
Были разрушены и успокоены,
Ведь величайшее поле заслуг
Он для того, кто свершить их желает».
«В таком случае, Мастер Готама, стоит ли мне отдать жертвенные остатки кому-либо другому?»
«Я не вижу никого, брахман, в этом мире с его дэвами, Марой, Брахмой, с его поколениями отшельников и жрецов, богов и людей, кто мог бы съесть и должным образом переварить эти жертвенные остатки, кроме Татхагаты или ученика Татхагаты[2]. Поэтому, брахман, выбрось жертвенные остатки туда, где мало растительности или же в воду, в которой нет живых существ».
-
[2] Комментарий объясняет это так, что дэвы из различных божественных миров насытили эту пищу божественной едой (оджа), которая является слишком утончённой для обычного человека, который не мог переварить её. Опять-таки, поскольку божественная еда была смешана с человеческой, то и боги не могли её съесть, однако, это мог сделать Будда или арахант, обладающий восемью медитативными достижениями.
И тогда брахман Сундарика Бхарадваджа выбросил те жертвенные остатки в воду, в которой не было живых существ. И когда они были брошены в воду, эти жертвенные остатки зашипели и засвистели, так что пошёл пар и дым[3]. Подобно тому, как плужный лемех, нагревавшийся весь день, зашипел бы и засвистел, так что пошёл бы пар и дым, если бы его поместили в воду, точно также и те жертвенные остатки, выброшенные в воду, зашипели и засвистели, так что пошёл пар и дым. И тогда брахман Сундарика Бхарадваджа, потрясённый и напуганный, подошёл к Благословенному и встал рядом. Затем Благословенный обратился к нему строфами:
-
[3] Комментарий поясняет, что подобный эффект вызвала не сама еда как таковая, а это сделал Будда психическими силами, чтобы этим лучше расположить к себе брахмана.
«Сжигая дерево, брахман, не фантазируй,
Что это внешнее деяние приносит чистоту.
Ведь знающие говорят, что чистоты не получить
Тому, выискивает кто её снаружи.
Оставив пламя, что получено из дров,
Я зажигаю, о брахман, один лишь свет внутри.
Всегда сосредоточенный, мой ум сияет,
Ведь я архат, ведущий жизнь святую.
Брахман, несёшь ты самомнения тяжесть на плечах,
Злость – это дым, а пепел – речь, что лжива.
Язык – черпак, а сердце – твой алтарь,
Прирученное эго[4] человека будет светом.
-
[4] на пали: аттa.
Дхамма подобна озеру, а нравственность в ней – брод,
Она чиста и добродетельные люди её хвалят,
Здесь омываются великих знаний мастера,
И, не промокнув в нём, на дальний берег переходят.
Истина, Дхамма, сдержанность, святая жизнь,
И Брахмы достижение стоят на середине[5].
Лишь праведным, брахман, почтение выражай.
Движимым Дхаммой называю я такого».
-
[5] Согласно Комментарию, здесь имеется в виду Срединный Путь, то есть Благородный Восьмеричный.
Когда так было сказано, брахман Сундарика Бхарадваджа обратился к Благословенному: «Великолепно, Мастер Готама! Великолепно, Мастер Готама!... [6] …Так Достопочтенный Сундарика Бхарадваджа стал одним из арахантов.
-
[6] Фрагмент раскрывается в точности как в СН 7.1 (брахман принимает прибежище, получает монашеское посвящение, практикует и становится арахантом).
