Саньютта-никая SN16.8

В Раджагахе в Бамбуковой Роще. И тогда Достопочтенный Махакассапа отправился к Благословенному, поклонился ему и сел рядом. Затем Благословенный сказал ему: «Дай наставление монахам, Кассапа, поведай им о Дхамме. Либо мне следует наставлять монахов, Кассапа, либо тебе. Либо мне следует поведать им о Дхамме, либо тебе». «Учитель, ныне монахов трудно наставлять, они обладают качествами, из-за которых их трудно наставлять. Они нетерпеливы и без уважения принимают наставления». «Именно так, Кассапа. В прошлом старшие монахи были теми, кто проживал в лесу и восхвалял проживание в лесу. Они были теми, кто ел [только ту] еду, что получена с хождения за подаяниями и восхвалял употребление [только той] еды, что получена с хождения за подаяниями. Они были теми, кто носил одеяние из обносков и восхвалял ношение одеяния из обносков. Они были теми, кто использовал комплект [только] из трёх одежд и восхвалял использование комплекта из трёх одежд. Они были теми, у кого было мало пожеланий, и кто восхвалял малое количество пожеланий. Они были теми, кто довольствовался [только тем, что у него было] и восхвалял [такое] довольствование. Они были теми, кто проживал в уединении и восхвалял уединение. Они сторонились общества и восхваляли отчуждённость от общества. Они были усердными и восхваляли зарождение усердия. И вот, когда монах был тем, кто проживал в лесу… …был усердным и восхвалял зарождение усердия, старшие монахи приглашали его присесть и говорили: «Иди же, монах. Как монаха зовут? Какой отличный монах. Всецело посвящает себя практике. Иди же, монах, вот здесь есть сиденье, присядь». И тогда мысль приходила к недавно получившим посвящение монахам: «Похоже, [что вот ведь как оно] – когда монах проживает в лесу и восхваляет проживание в лесу… …когда он усердный и восхваляет зарождение усердия, то старшие монахи приглашают его присесть…». И [тогда] они [тоже] практиковали соответствующе, и это приводило их к длительному благополучию и счастью. Но ныне, Кассапа, старшие монахи более не являются теми, кто проживает в лесу и не восхваляют проживание в лесу… …не усердные и не восхваляют зарождение усердия. Ныне того монаха, который известен и знаменит, который добывает одеяния, пищу с подаяний, жилища и лекарства, старшие монахи приглашают присесть, говоря: «Иди же, монах. Как монаха зовут? Какой отличный монах. Радуется обществу своих братьев по святой жизни. Иди же, монах, вот здесь есть сиденье, присядь». И тогда мысль приходит к недавно получившим посвящение монахам: «Похоже, [что вот ведь как оно] – когда монах известен и знаменит, добывает одеяния, пищу с подаяний, жилища и лекарства, то старшие монахи приглашают его присесть…». И [тогда] они [тоже] практикуют соответствующе, и это ведёт их к длительной беде и страданию. Если, Кассапа, кто-либо, говоря правдиво, говорил бы так: «Те, кто ведёт святую жизнь были погублены гибелью тех, кто ведёт святую жизнь; те, кто ведёт святую жизнь были подавлены подавленностью тех, кто ведёт святую жизнь, то именно так он мог бы правдиво сказать об этом».

«Учитель, ныне монахов трудно наставлять, они обладают качествами, из-за которых их трудно наставлять. Они нетерпеливы и без уважения принимают наставления».

«Именно так, Кассапа. В прошлом старшие монахи были теми, кто проживал в лесу и восхвалял проживание в лесу. Они были теми, кто ел [только ту] еду, что получена с хождения за подаяниями и восхвалял употребление [только той] еды, что получена с хождения за подаяниями. Они были теми, кто носил одеяние из обносков и восхвалял ношение одеяния из обносков. Они были теми, кто использовал комплект [только] из трёх одежд и восхвалял использование комплекта из трёх одежд. Они были теми, у кого было мало пожеланий, и кто восхвалял малое количество пожеланий. Они были теми, кто довольствовался [только тем, что у него было] и восхвалял [такое] довольствование. Они были теми, кто проживал в уединении и восхвалял уединение. Они сторонились общества и восхваляли отчуждённость от общества. Они были усердными и восхваляли зарождение усердия.

И вот, когда монах был тем, кто проживал в лесу… …был усердным и восхвалял зарождение усердия, старшие монахи приглашали его присесть и говорили: «Иди же, монах. Как монаха зовут? Какой отличный монах. Всецело посвящает себя практике. Иди же, монах, вот здесь есть сиденье, присядь». И тогда мысль приходила к недавно получившим посвящение монахам: «Похоже, [что вот ведь как оно] – когда монах проживает в лесу и восхваляет проживание в лесу… …когда он усердный и восхваляет зарождение усердия, то старшие монахи приглашают его присесть…». И [тогда] они [тоже] практиковали соответствующе, и это приводило их к длительному благополучию и счастью.

Но ныне, Кассапа, старшие монахи более не являются теми, кто проживает в лесу и не восхваляют проживание в лесу… …не усердные и не восхваляют зарождение усердия. Ныне того монаха, который известен и знаменит, который добывает одеяния, пищу с подаяний, жилища и лекарства, старшие монахи приглашают присесть, говоря: «Иди же, монах. Как монаха зовут? Какой отличный монах. Радуется обществу своих братьев по святой жизни. Иди же, монах, вот здесь есть сиденье, присядь». И тогда мысль приходит к недавно получившим посвящение монахам: «Похоже, [что вот ведь как оно] – когда монах известен и знаменит, добывает одеяния, пищу с подаяний, жилища и лекарства, то старшие монахи приглашают его присесть…». И [тогда] они [тоже] практикуют соответствующе, и это ведёт их к длительной беде и страданию.

Если, Кассапа, кто-либо, говоря правдиво, говорил бы так: «Те, кто ведёт святую жизнь были погублены гибелью тех, кто ведёт святую жизнь; те, кто ведёт святую жизнь были подавлены подавленностью тех, кто ведёт святую жизнь, то именно так он мог бы правдиво сказать об этом».